Правовые и этические основы работы переводчика

Язык представляет собой социальный феномен, является одним из ключевых инструментов развития общества. История развития цивилизаций убедительно доказала, что язык является основой становления и укрепления государственности. Вопрос статуса языка в обществе приобретает особую актуальность на фоне интенсивного развития многоязычия и полиэтничности как неотъемлемых характеристик многих современных государств. Статус языка отражает отношение государства к языку или языкам, которые используются в его территориально-социальном пространстве [23, с.12]. 

Социально-правовой статус языка/языков в обществе закреплен Конституцией страны и рядом других возможных нормативно-правовых актов. Подчеркнем, что равноправный статус языков в многонациональным, полиэтническом государстве является одной из ключевых демократических и гуманитарных ценностей общества. 

Язык как социальный феномен играет важную роль в обеспечении прав и свобод граждан, является одним из основополагающих инструментов социального взаимодействия в государственно-правовой сфере, в системе правосудия как ее составляющей. 

Конституция Республики Беларусь определяет в качестве государственных – русский и белорусский языки [31]. Конституция также гарантирует право представителям всех народов на сохранение, изучение, развитие родного языка, на его использование и выбор языка общения.

В аспекте исторической ретроспективы понятия «государственный язык» и применительно к анализу понятия «язык судопроизводства» нам представляется оправданной позиция тех специалистов в области юриспруденции, которые подчеркивают неправомерность использования понятия «национальный язык судопроизводства», которое активно использовалось в понятийном аппарате отечественной юриспруденции в ХХ веке. 

Следует отметить, что законодательство о правовом статусе языка достаточно подробно разработано и включает ряд законодательных актов. 

Применительно к объекту настоящего исследования следует подчеркнуть, что нормы о языке уголовного судопроизводства традиционно предусматривались в отечественном процессуальном законодательстве. В дореволюционном законодательстве в качестве языка уголовного судопроизводства рассматривался только русский язык. 

Однако уже в 1922 г в ст. 22 Уголовно-процессуального кодекса (далее – УПК) БССР отмечалось, что уголовное судопроизводство может осуществляться на языке доминирующего на определенной территории населения, подчеркивалась обязательность привлечения переводчиков и выполнение переводов обвинительного заключения и иных используемых в уголовном судопроизводстве документов в случаях, когда участники судопроизводства не владеют языком, на котором осуществляется производство; кроме того, участие переводчика в допросе отмечается в протоколе, который подписывался переводчиком [45, с.68]. 

В УПК БССР 1960 г. представлено дальнейшее развитие принципа языка уголовного судопроизводства (ст. 17, ст. 49). Впервые в УПК появилась статья, определяющая статус переводчика как участника процесса [45, с.68]. 

В настоящее время в качестве самостоятельного принципа уголовно-процессуального права язык уголовного судопроизводства сформулирован, главным образом, в УПК. 

Участники судопроизводства, которые не владеют или недостаточно владеют языком, на котором ведется производство по делу, должны быть проинформированы о праве на использование родного языка и обеспечены правом использовать родной или другой язык (которым они владеют) для предоставления объяснений и дачи показаний, для направления жалоб и ходатайств, выступлений в суде; участники уголовного процесса также обладают правом на получение бесплатных услуг переводчика. 

При исследовании вопроса процессуального статуса переводчика следует обратиться к нормам Гражданского процессуального кодекса (далее – ГПК), в котором закреплено, что лицо, не знающее и не владеющее языком судопроизводства, может осуществлять свои права и обязанности использованием родного языка или любого другого языка, которым владеет, а также наделено правом на пользование услугами переводчика [17]. 

В ГПК закреплен принцип языка гражданского судопроизводства, являющегося одним из важнейших принципов отрасли, в деятельности переводчика как субъекта гражданского процесса напрямую реализуется указанный принцип. Закрепленный в законодательстве принцип находит отражение и в научных кругах [17]. 

Так, считается, что основная цель участия переводчика в гражданском процессе заключается в воплощении в жизнь основополагающего принципа законодательства (язык судопроизводства) в процессе осуществления профессиональной деятельности. 

Необходимо отметить, что в связи с тем, что в ст. ГПК, определяющий состав лиц, участвующих в деле, отсутствует переводчик, его участие в процессе становится основой осуществления содействия правосудию. При сравнении участия переводчика в гражданском процессе с участием в административном, уголовном процессах, можно сделать вывод о том, что в гражданском процессе переводчик связан с непосредственной реализацией сторонами конституционного права выбора языка общения  – диспозитивная норма, в то время как в остальных видах судопроизводства на суд возложена обязанность предоставить переводчика – императивная норма [43, с.55].

Участие переводчика в гражданском процессе приводит в жизнь целый ряд принципов отрасли. Помимо ранее указанного принципа языка гражданского судопроизводства, реализуется принцип гласности судебного разбирательства, принцип осуществления правосудия на основе состязательности и равенства сторон. 

Как ранее упоминалось, переводчик не относится к лицам, участвующим в деле, но при этом он наделен специальной дееспособностью (существенно отличающейся от прочих лиц, принимающих участие в деле), т.е. совокупностью прав и обязанностей, подлежащих разъяснению судом в непосредственно пред началом слушания дела. Основные требования, предъявляемые к переводчику – владения языком, необходимым для конкретного дела [43, с.58]. 

Затрагивая данный вопрос, важно заметить, что понятие некомпетентности переводчика в законодательстве отсутствует, при этом содержание деятельности переводчика не содержит признаков трудовой деятельности, в этой связи предъявление квалификационных требований к переводчику, как представителю конкретной профессии, затрудняется. Несомненно, в юридической литературе существуют различные точки зрения по поводу некомпетентности переводчика. 

Так, к причинам таковой относятся плохое знание языка, невозможность передачи специфических особенностей речи, адекватного восприятия предложений, подлежащих переводу. Как правило, компетентность переводчика определяют и навыки именно юридического перевода, сюда входит знание определенных терминов, понятий, конструкций, с помощью юридических познаний переводчик может полноценно передать сущность [14, с.33]. 

В этой связи, наличие минимальных юридических познаний следует считать обязательным. Назревает вывод о том, что переводчик является лицом, содействующим отправлению правосудия в рамках судебного разбирательства по конкретному гражданскому делу. В связи с диспозитивностью, присутствующей в участии переводчика в гражданском процессе, в ГПК данному вопросу уделяется достаточно мало внимания. 

Так, в УПК предусмотрено, что частникам уголовного судопроизводства, не владеющим или недостаточно владеющим языком, на котором ведется производство по делу, должно быть разъяснено и обеспечено право делать заявления, давать объяснения, заявлять ходатайства, приносить жалобы на родном языке или другом языке, которым они владеют, а также бесплатно пользоваться помощью переводчика в порядке, установленном УПК [42].

 Переводчик как участник уголовного судопроизводства обеспечивает обвиняемого, не владеющего языком уголовного судопроизводства, информацией о ходе и результатах проведенных с его участием следственных и судебных действий, о результатах расследования уголовного дела, притязаний к нему со стороны государства и потерпевших, дает возможность обвиняемому ознакомиться с материалами уголовного дела и построить свою защиту. Такое обеспечение прав очень важно для обвиняемого. 

Надлежащая защита от предъявленного обвинения возможна только при наличии понимания его сущности, правильной интерпретации норм закона, а также понимания юридической терминологии, содержащейся в соответствующих материалах уголовного дела.

Существенным нарушением уголовно-процессуального закона является любое ограничение прав обвиняемого (подсудимого, осужденного), обусловленное незнанием языка, на котором ведется судопроизводство, и необеспечение возможности пользоваться на любой стадии родным языком. Таким образом, в ходе уголовного судопроизводства, с одной стороны, необходимо принимать все меры для обеспечения конституционного права пользоваться своим родным языком, а с другой стороны – меры, направленные на воспрепятствование злоупотребления процессуальными правами участниками процесса [1, с.86].

Так как же обеспечивается участие переводчика в уголовном судопроизводстве на самом деле. 

В практике некоторых судей обвиняемому (подсудимому, осужденному) разъясняется правовая позиция, установленная УПК. Данное обстоятельство отражается в протоколе судебного заседания. Если при поступлении уголовного дела в суд выясняется, что подсудимый нуждался в переводчике в ходе предварительного следствия, но переводчик не участвовал в следственных действиях, суд признает данное нарушение уголовно-процессуального закона невосполнимым и возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом [5, с.36]. 

Вместе с тем в судебной практике имелся случай, когда уголовное дело не возвращалось прокурору по основанию неучастия переводчика на стадии предварительного расследования. У одного из мировых судей имело место рассмотрение уголовного дела в отношении иностранного гражданина, которому судом был назначен переводчик. При этом на стадии дознания переводчик не участвовал. Уголовное дело прокурору судом не возвращалось. Ходатайство подсудимого о предоставлении ему переводчика было удовлетворено. В дальнейшем каких-либо жалоб со стороны подсудимого по данному вопросу не возникало. 

Кроме того имелся интересный случай, когда по одному из уголовных дел суд первой инстанции установил, что подсудимый нуждается в переводчике, но переводчик не участвовал в следственных действиях, в связи с этим уголовное дело возвращено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом. Однако данное решение было отменено судом вышестоящей инстанции. 

Так, «постановлением районного суда уголовное дело по обвинению В. и других возвращалось прокурору района для устранения препятствий его рассмотрения судом. Судом установлено, что В. армянин по национальности, недостаточно владеет русским языком, с трудом читает и пишет по-русски, от его имени жалобы по делу писались другими лицами, в связи с тем, что он не понимал смысл процессуальных документов. В целях обеспечения его права на защиту в ходе судебного заседания он заявил о том, что недостаточно владеет русским языком и ему требуется переводчик, требовал вручить процессуальные документы с переводом текстов на армянский язык. 

На основании проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

Настоящее исследование было посвящено сравнительному анализу правового статуса и деятельности переводчика в Республике Беларусь, зарубежных стран, в международном праве и судебной практике международных судебных органов. 

Анализ с использованием категориального аппарата теории позволяет утверждать, что переводчик в Республике Беларусь и зарубежных стран с участием лиц, не владеющих языком судопроизводства, выполняет инструментальные функции обеспечения взаимодействия участников уголовного процесса; реализации функций обвинения, защиты, правосудия; осуществления процессуальных действий. 

Деятельность переводчика представляет собой инструмент познания. Переводчик не является субъектом доказывания; перевод как деятельность не имеет самостоятельного статуса в процедуре доказывания. 

Системное исследование национального уголовно-процессуального законодательства, зарубежных стран, правовых норм международного права на основе синтеза данных сравнительно-правового, сравнительно-исторического, эмпирического анализа, контент-анализа и метода моделирования позволяет разработать рекомендации по совершенствованию процедур обеспечения права граждан на использование родного языка и получение помощи переводчика в уголовном процессе. 

Однако направления дальнейшей деятельности по совершенствованию законодательства наметить представляется целесообразным. В области реформирования нормативно-правовой базы необходимо отредактировать и дополнить статьи процессуальных кодексов, касающиеся принципа языка судопроизводства. Крайне важной задачей, стоящей перед законодательством, является также определение единых требований к кандидатам на должность переводчика в судопроизводстве. В качестве инициативы автор предлагает ввести единый квалификационный экзамен для кандидатов на должность переводчика, а также создать специализированные курсы по подготовке. Эти меры помогут достичь реализации принципа языка судопроизводства, который является одним из основополагающих принципов справедливого судебного разбирательства.

Также представляется возможным утверждать, что принцип языка уголовного судопроизводства является самостоятельным принципом уголовного процесса на следующих основаниях: данный принцип занимает базовое положение в уголовном процессе, представляет собой основу для его организации. является обязательным требованием для всех участников процесса, для всех граждан, является обязательным условием всех стадий уголовного процесса; «пронизывает» все институты и нормы уголовного процесса; имеет устойчивый характер, не подлежит каким-либо ограничениям; прямо выражен юридически в уголовно-процессуальном законе. 

В заключение представляется возможным охарактеризовать принцип языка уголовного судопроизводства как совокупность конституционных и уголовно-процессуальных норм и процедур, которые регламентируют процедуру взаимодействия участников уголовного процесса с судом и должностными лицами, ведущими производство по уголовному делу, а также обеспечивают защиту прав лиц, не владеющих или недостаточно владеющих государственным языком уголовного судопроизводства.

На внутригосударственном уровне глобализация отражается в интернационализации национального права, правовые преобразования в масштабе государства осуществляются различными способами, включая рецепцию, гармонизацию, унификацию и стандартизацию, и, наконец, имплементацию конкретных норм и принципов в национальные законодательства государств.