Художественное творчество Г.Грасса в контексте историко- литературного процесса второй половины 20 века

1. Синтез искусств как часть и принцип мировоззрения Грасса. Универсальность подхода Грасса к творчеству: проявления и причины универсальности.

Гюнтер Грасс - лауреат Нобелевской премии по литературе "за дерзко-мрачные притчи, показывающие забытое лицо Истории" (1999) - один из немногих немецких писателей, получивших мировое признание. Вместе с тем Грасс считается одним из наиболее сложных авторов современности, творчество которых становится не только предметом многочисленных литературоведческих и междисциплинарных исследований, но и темой литературных скандалов.

Синтез искусств как принцип мировоззрения в произведениях Грасса, принцип построения синтетического художественного мира, существенно отличается от новаторских явлений у других авторов. Своеобразие синтезаГрасса заключается в игровом пессимизме. С одной стороны, его творчество отражает апокалиптическое восприятие бытия, убежденностью в стремительно приближающейся гибели человечества Проявления Зла обретают облик чудовищ и монстров, которые к тому же, как в карнавальном зрелище, склонны к постоянному метаморфозному перерождению и мутации. Здесь происходит пересечение макабрического и апокалиптического со второй стороной гротеска Грасса - его игровой сущностью.

Виталистические импульсы Грасса оборачивается разыгрыванием литературного карнавала. Творчество писателя являет собой интерактивное, то есть именно карнавальное действо, в которое на равных правах втянуты и писатель, и его персонажи, и читатель. И этот литературный карнавал разворачивается с иными эстетическими установками - в нем нет мрачности надвигающегося Конца, зато ощущается творческая радость автора, свободно пользующегося элементами чужих литературных текстов.

Жанр для Грасса - это прежде всего носитель историко-поэттеской информации, основная составляющая маски барочного писателя. Грасс создает модель ушедшей в прошлое жанровой формы. Литературный карнавал проводится Грассом с соблюдением всех особенностей той "жанровой памяти", которая, по Бахтину, связывает литературу и эпохальную реальность: мыслящий образами писатель делает свое карнавальное действо зрелищным, ярким, визуально и акустически воспринимаемым; превращает идеи в колоритные, символические, запоминающиеся предметы.

Размер Нобелевской премии меняется от года к году и на этот раз составил $960 тыс. Премия присуждается по совокупности заслуг. Особо отмечены новейшие произведения Грасса — книга мемуаров "Мой век" (1999) и роман "Широкое поле" (1995), в котором описана атмосфера в Восточной Германии накануне падения Берлинской стены.

Грасс был противником быстрого объединения Германии и заявлял, что "капитализм никогда не имел столь варварской физиономии, как после победы над коммунизмом". Гюнтер Грасс родился в 1927 году и в 17 лет оказался на фронте. После войны сменил несколько профессий, учился живописи и скульптуре, работал журналистом. За "Жестяным барабаном" последовали еще две части "Данцигской трилогии" — и эти романы, отразившие детские впечатления писателя, принесли ему мировую известность.

"Воспоминание означает избрание", - это изречение Гюнтера Грасса можно отнести и к его собственному мемуарному произведению Мое столетие (Mein Jahrhundert). По поводу каждого года из прошедшего столетия автор избрал конкретный эпизод или одну тему, которая, с его точки зрения, являлась довольно важной в ретроспективном плане и достойной изложения. Как свидетельствует сам заголовок книги, этот век и в самом деле являлся столетием самого Гюнтера Грасса, в том смысле, у него есть совершенно личный взгляд на события прошедшего столетия. Поэтому книга и является такой поучительной не только в отношении творчества этого художника, но и в общем плане изложения тех самых воззрений и настроений, которые на пороге нового тысячелетия существуют в литературном мире.

Во время публичного чтения на конгрессе историков в Эссене осенью этого года Грасс пояснил, что хотел написать "историю снизу", то есть историю, изложенную с точки зрения тех людей, которым в книгах и учебниках по истории прав на собственное слово в большинстве случаев совсем не предоставлено: это жертвы истории, маленькие люди, а не правители государств, военачальники или личности, стоящие во главе экономики. И хотя действие в его историях является вымышленным, сами эти истории часто бывают более правдивыми, чем достоверные документы исторической науки, объявил он под бурные аплодисменты присутствовавших там историков.

Грасс дает возможность своим героям вести рассказ о происходящих событиях от своего собственного имени, оценивая их исключительно с их собственной точки зрения. Он как бы вживается в роль своих героев, как то: в участника колониальной войны 1900-го года в Китае; в ребенка, внимающего, сидя на плечах своего отца, агитации Карла Либкнехта, направленной против войны; в палача концлагеря в Дахау 1934-го года.

В условиях непрекращающихся творческих поисков и экспериментов в современном (и новейшем) словесном искусстве особую значимость для постижения его процессов приобретает проблема поэтической формы, постоянная изменяемость которой становится конституирующим признаком многих произведений романного жанра.

Грасс - во многом самоучка. Подобно Томасу Манну, Герману Гессе или Бëллю, он «университетов не кончал». У Грасса были проблемы со школой, он оставался на второй год, аттестата зрелости не получил, зато позднее удостоился от многих университетов и академий звания почетного профессора и академика, да и сам возглавлял в качестве президента Берлинскую академию искусств. Это не мешало ему, начиная с 60-х годов, выступать с программными заявлениями, скажем, по вопросам по образовательной реформы, по ключевым вопросам внешней и внутренней политики, по глобальным темам, таким, как экология или помощь развивающимся странам, причем, чтобы выслушать его мнение, Грасса приглашали авторитетнейшие мировые форумы, вроде Римского клуба, конференции влиятельных профессиональных сообществ (например, учителей), партийные съезды.

Интеллектуальная биография Грасса читается как послевоенная история общественного диалога в Германии, как летопись ее важнейших публичных дискуссий, многие из которых инициировал Гюнтер Грасс, причем «запалом» для подобных дискуссий могла послужить как его публицистика, так и новый роман. О полемическом размахе свидетельствует, например, пятисотстраничная книга, посвященная спорам вокруг грассовского романа «Долгий разговор» («EinweitesFeld», 1995). Ее авторы собрали и проанализировали более 10 000 появившихся практически лишь за год сообщений телеграфных агентств, газетных и журнальных статей, записей теле- и радиопередач, предметом которых являлась книга Грасса, ее автор, полемика с ним или высказывания в его поддержку.

Грасс умеет общаться и с разными аудиториями, будь то партийный съезд социал-демократов, как это было еще в 1968 году в Нюрнберге, где Грасс выступил с одним из основных докладов, или недавний футбольный стадион, на который пришли - чтобы послушать Грасса - вовсе не ценители и знатоки литературы, а самые настоящие футбольные болельщики. В ходе избирательных кампаний, особенно в 1965 и 1969 году Грасс объехал сотни городов, устраивая многолюдные встречи с избирателями.

Его жизнь и его творчество вместили историю самых драматических событий, происходивших в центре Европы.

Кто из ныне живущих немцев пользуется наибольшим авторитетом среди соотечественников? Чье суждение привлекает к себе всеобщий интерес? Кого цитируют чаще других? Ответам на эти вопросы посвятил свою недавнюю книгу «Лидеры общественного мнения, мыслители и провидцы» журналист Макс Хёфер.

Первая десятка рейтинга выглядела так: 1) Гюнтер Грасс, писатель (18 297); 2) Юрген Хабермас, философ (14 781); 3) Рудольф Аугштайн, публицист, издатель журнала «Шпигель» (11 238); 4) Йозеф Рацингер, на ту пору еще кардинал (10 446); 5) Петер Хандке, писатель (9 103); 6) Ханс-Магнус Энценсбергер, писатель (8 606); 7) Ульрих Бек, социолог (7 708); 8) Криста Вольф, писатель (7 646); 9) Мартин Вальзер, писатель (7 181); 10) Марсель Райх-Райницкий, литературный критик (6 534).

В этом списке обращают на себя внимание два обстоятельства. Во-первых, абсолютное преобладание тех, кто профессионально связан с литературой или журналистикой. А во-вторых, значительный отрыв, с которым Гюнтер Грасс опередил остальных.

Макс Хёфер решил подойти к рейтингу немецких интеллектуалов более основательно. За основу брались три критерия. Первым критерием служила частота упоминаний в электронных архивах крупнейших немецкоязычных газет и журналов. Такие архивы обычно хранят все опубликованные материалы за последние восемь-десять лет. В этих источниках Грасс набрал наибольшее количество упоминаний, а именно около шести тысяч.

Вторым критерием была частота упоминаний в немецкой поисковой системе «Google», поскольку там отражается деятельность не только прессы, но и всех современных продуцентов массовой информации - от телевидения, радио и новостных агентств до общественных организаций, музеев, галерей и т. п. А еще немаловажным фактором Хёфер счел показатель влиятельности того или иного лидера общественного мнения внутри самой публичной элиты. Здесь лидирующая роль вновь выпала Грассу, который упоминается в 131 биографии, хранящейся в крупнейшем частном информационном архиве Мунцингера.

VI. Заключение

Исходя из поставленных перед нами задач, мы пришли к следующим выводам:

1) мы определили место Гюнтера Грасса в истории литературы 20-21 века. Утрата иллюзий и горечь разочарования, социальное недовольство обусловили усиление иронии и гротеска в отражении мира в произведениях Грасса. Его творчеству характерен взрыв гротескно-бурлескных форм, а так же попытка в синтетической жанровой форме воплотить историю Европы. Воспоминания, грезы, размышления и даже молчание рассказчика составляют поток ассоциативных историй, в которых намечены эпизоды прошлой войны и современной жизни героев. Неумение или нежелание действовать мешают герою поколебать рутину мира. Вывод писателя безутешен. «Мир неизлечим»;

2) мы исследовали взаимосвязь философии истории и истории литературы как звенья исторического процесса, а так же исследовали концепции истории по Ницше, Камю, Сартру и Грассу и установили, что первая половина ХХ века характеризуется появлением многих идей экзистенциализма, субъективно-идеалистического направления в философии, самый значительный вклад в который внесли такие известные писатели, театральные деятели, художники, как Ж.П.Сартр, А.Камю, Ф.Кафка, ф. Ницше, а сторонниками в массе своей были представители интеллигенции. Этот подход стремится тесно увязать смысл истории с целью и смыслом существования человека. Экзистенциалистам принадлежит серьезная разработка смысла и назначения истории, человеческую сущность усматривает в свободе, которая проявляется в свободной реализации духовных сил человека;

3) мы исследовали стержень мировоззрения Грасса, основу его метода и его мировоззрения. Давая поэтологические пояснения к своему творчеству, Грасс вводит соответствующие понятия, которые определяют эти два измерения: "расширенная реальность" и "редуцированная реальность". Одной единственной действительности, из которой принято исходить, считает Грасс, не существует: всегда приходится "сталкиваться с несколькими действительностями — действительностями, исключающими друг друга, действительностями, сокрытыми обыденной картиной мира". Главная задача современного искусства поэтому — "выявить множество действительностей", а их наслоение и пересечение и есть основное условие для возникновения гротескного мира. По отношению к "расширенной реальности" человек, с его "редуцированным восприятием" бытия и осознанием лишь его видимой и осязаемой поверхности, может восприниматься, по убеждению Грасса, лишь "надломленно или гротескно";