Структура, семантика и лексика Купальского обряда Беларуси: традиции и современность

Сегодня, во времена глобализации, угрозы национальной культурной специфике, ослабления психологических и социальных связей в обществе и его деморализации и, соответственно, функционирования фольклора в измененных обстоятельствах культурной прагматики и коммуникации, возрастает необходимость интенсификации в обсуждения научных вопросов современного состояния и перспектив развития фольклора и фольклористического исследования. И. Швед отмечает, что фольклор выступает важным инструментом конструирования (а не отображения) реального мира, определяющим фактором идентификации современной культуры в различных ее аспектах – и уже поэтому представляет собой самостоятельную и реальную ценность. Актуальность фольклора в периоды осознанной неустойчивости, ненадежности социокультурного контекста повседневности всегда увеличивается [34, с. 10]. 

Очевидно также, что на его функционирование активно влияют глобальные культурные изменения и трансформации, которые требуют открытия новых жизненных горизонтов. Проблемы современной, в частности белорусской, фольклористики как раз и обусловлены определенным отставанием исследовательских приоритетов от тех интенсивных изменений, которые касаются буквально всех аспектов бытования фольклора. Многое из перечисленного выше неоднократно обсуждалась специалистами разных стран, в частности на Первом (Москва, 2006 г.) и Втором (Москва, 2010 г.) Всероссийских конгрессах фольклористов [25], III Международной научно-практической конференции «Фольклор и современная культура» [34], публикациях фольклористического интернет-ресурса ruthenia.ru/folklore, созданного научным коллективом С. Неклюдова и др. Опираясь на эти материалы, на анализ фольклористических работ двух последних десятилетий, попробуем определить доминанты современных исследований в области фольклористики и их перспективы.

Сложность научного осмысления указанных выше вопросов связана, в первую очередь, с неоднозначностью базовых понятий и терминов фольклористики, многие из которых в отечественной и зарубежной науке до сих пор не получили окончательной разработки и остаются дискуссионными. Более того, все чаще звучат предложения создания радикально новой аналитической концепции фольклора и соответствующей смены исследовательской парадигмы фольклористики, что обусловит ее выход из методологического и институционального кризиса.

С начала 1990-х годов дискутируются (в частности в восточнославянской и польской фольклористике – работы С. Адоньевой, С. Азбелева, С. Алпатова, В. Аникина, М. Антропова, М. Ахметовой, К. Богданова, А. Байбурина, Е . Бартминьского, А. Березович, А. Боганевой, А. Брициной, Т. Володиной, Л. Виноградовой, К. Вроцлавского, В. Гацака, Ч. Гернаса, В. Добровольской, Г. Ивановой, Т. Ивановой, П. Ковальского, И. Кондакова, А. Каргина, К. Кореповой, А. Костина, В. Кляуса, А. Левкиевской, И. Луговской, Н. Лысюк, А. Мороза, А. Морозова, А. Мехнецова, С. Никитиной, С. Неклюдова, В. Поздеевой, А. Панченко, Г. Соловьевой, Д. Симанидес, Р. Сулимы, М. Толстого, С. Толстой, А. Федосик, А. Хроленко и многих других) несколько основных вопросов.

Во-первых, достаточность / недостаточность «филологической» (в двух смыслах: пользующийся эстетическими критериями оценок; опирается на вербальный код) трактовки фольклорного текста. Такому пониманию противопоставляется «антропологическая» трактовка текста. Она отодвигает эстетический критерий на второй план и принимает более широкое понятие вербального текста – не как «произведения» (продукта), а как коммуникативного акта, как «текста поведения».