Руcско-сербские культурные связи вторая половина 19 - начала 20 века Курсовая работа (проект)

Изучение и анализ культурных взаимосвязей России и Сербии осуществлялся как очевидцами событий, так и современными историками.

В дореволюционной российской исторической науке работ, посвященных сербской национальной идеологии, практически не было. Авторы рассматривали в основном политические события в Сербии и то, как они влияли на их отношения с Россией.

При этом большинство работ носили публицистический характер, что во многом объясняется политическими мотивами и тем, что авторы были современниками событий. Однако необходимо выделить исследование Л. Нидерле «Обозрение современного славянства», опубликованное в Санкт-Петербурге в 1909 г. Автор рассматривал историю славянских народов в их взаимосвязи с политикой России и других европейских стран, затрагивая, в том числе, вопрос национальной идеологии Сербии в контексте македонского вопроса и роли России в попытках его решения.

В становлении русско-сербских отношений большую роль сыграла русская печать. Как известно, в лишенной народного представительства пореформенной России журналистика была не только ареной общественной дискуссии, но и средством консолидации различных общественно-политических сил, а иногда — и давления общества на власть. В 1904 г. С.Ф. Шарапов вспоминал, что «в эпоху 1876–1878 гг. сербское движение и Восточную войну создала почти исключительно печать». Печать — и не только славянофильская — разожгла тот «славянский пожар в Москве и Петербурге» (Мещерский, 2003: 444), который вынудил не желавшее войны правительство начать вооруженную борьбу с Турцией в 1877 г.

Постоянным мотивом русской печати с конца 1870-х гг. был неоднозначный характер русско-сербских отношений [1, c. 26].

В историографии советского периода тема Сербии редко исследовалась по политическим причинам.

Культурные проблемы Сербии изучались в основном в контексте восточного вопроса. Главное внимание было уделено периоду 1875 - 1878 гг., то есть непосредственно балканскому кризису, вызванному боснийским восстанием и русско-турецкой войной. Советская историография исходила из постулата о противостоянии российской и европейских дипломатий из-за противоположности интересов по вопросу сербов на Балканском полуострове [1, c. 27].

Советские исследователи рассматривали проблемы сербов и все аспекты формирования сербской нации с точки зрения марксистской идеологии, оценивая классовую борьбу и экономические факторы как определяющие моменты в формировании наций на Балканах [2, c. 13].

Одним из фундаментальных исследований истории югославянских земель с древнейших времен до 1950-х годов, является двухтомное издание «Истории Югославии», под редакцией Ю.В. Бромлей [3,4].

Многовековые связи сербской и русской культуры обусловлены рядом этнических и исторических обстоятельств. Сербский и русский народы, принадлежащие единой славянской общности, несмотря на географическую разъединенность, сближает не только сходство языков, но и некоторые повороты истории. Родственность языков и единоверие сербов и русских благоприятствовали непрерывному вековому соприкосновению, культурному взаимовлиянию и сотрудничеству этих двух народов. Каждое повествование о русско-сербских связях и отношениях неизбежно должно начинаться с напоминания о том, что русские и сербы — народы одного славянского корня. Народы, чей язык, обычаи, верования и культура происходят из одного источника. В результате практически двух тысячелетий обособленного развития каждый народ сформировал свою собственную культуру, но и в значительной степени сохранил общие черты в сферах коллективного и индивидуального сознания.

В средние века русское и сербское государства были созданы на основе византийской универсальной традиции и христианской религии в ее православной ветви. Литература и изобразительное искусство обоих славянских народов строилась по византийским образцам, а свою принадлежность к византийскому содружеству средневековые династии Рюриковичей и Неманичей обозначали браками с византийскими принцессами. И русские, и сербы внутри православия сохраняют многочисленные славянские народные верования и обычаи, существующие в «перелицованном» виде и по сей день.

Оба народа в конце средних веков пережили великие потрясения, когда насильственно было приостановлено естественное развитие их государств, институтов и культур. Российское государство захватили монголы, а сербское — турки. Наступил период многовекового рабства, которое оставило глубокий след в обеих славянских культурах [9, c. 100].

В конечном счете, и монгольское, и турецкое ярмо было сброшено, началось возрождение национального государства, но народный дух и культура как русских, так и сербов хранит глубокие отпечатки культуры захватчиков.

Россияне смогли раньше воссоздать страну и в короткий срок превратили ее в мощное государство, в то время как сербы продолжали освободительную борьбу вплоть до начала XIX в.

Единственная национальная институция сербов — Сербская православная церковь (которая, скорее, была хранителем государственной традиции и народной культуры, чем религиозным учреждением), установила тесные связи с российским государством и русской церковью. В XVIII в. сербская церковь начала процесс обновления сербской школьной системы при непосредственной помощи России; существенную роль в этом процессе сыграли Максим Суворов и Эммануил Козачинский [3, c. 21].

Историческая рубежность эпох часто осознается современниками ретроспективно. Однако переход от XIX к XX веку почти сразу был воспринят современниками как судьбоносный и для Европы, и для России и Сербии, в частности. Этому способствовали не только апокалиптические настроения обществ и правящих элит, всегда сопутствующие концу века, но и реальные изменения социально- политической карты Европы, главным из которых стало резкое расширение коммуникативного пространства континента за счет разрушения «старых» империй и появления «новых» национальных государств. Одновременное изменение технологической составляющей этого процесса — техническая революция в средствах коммуникации — парадоксально делало это расширяющееся пространство более связанным и взаимозависимым. Этот общий процесс в полной мере затронул и научное сообщество. Коммуникативная среда европейской науки претерпела существенную трансформацию: активно заявило о себе российское национальное научное сообщество, впервые осознавшее себя в этом качестве на рубеже XIX—XX вв., появился масштабный славянский научный мир, в научное сообщество стали вливаться специалисты азиатских стран (Япония, Китай и др.), а кроме того, важнейшим фактором развития научного знания и новых научных программ стало взаимодействие и взаимовлияние американского и европейского научных сообществ [32, c. 344].

После Октябрьской революции и Гражданской войны маятник русско-сербских отношений перемещается в противоположную сторону. Королевство Югославия (до 1930 года – Королевство сербов, хорватов и словенцев) приютило, по самым скромным подсчётам, 200 тысяч российских беженцев. Необходимо сразу отметить, что для подавляющей части русских изгнанников Югославия стала промежуточной остановкой на пути в Западную Европу, США, Канаду, Латинскую Америку. К началу Второй мировой войны в Югославии было официально зарегистрировано около 40 тысяч российских беженцев – менее четверти от изначального числа эмигрантов [23, c. 120]. Однако и это, вне всяких сомнений, очень значительная цифра для патриархальной, преимущественно аграрной Югославии. Чтобы объяснить совершенно особые условия, особый климат, созданный для русских в Югославии при короле Александре Карагеоргиевиче, нужно обратиться в глубь истории, поскольку в своём отношении к России и русским он являлся продолжателем многовековой национальной традиции.

Складывание сербского государства к концу XIX в. явилось результатом глубинных перемен в экономической и социально-политической жизни сербского общества. Немаловажную роль в этом процессе государственного строительства сыграли внешние факторы, которые способствовали освобождению славянского населения от векового османского ига. Прежде всего речь должна идти об активной поддержке национально-освободительной борьбы сербского народа со стороны такой крупной внешнеполитической силы, каковой являлась Россия [6, c. 400].

Таким образом, в результате изучения темы можно сделать следующие выводы.

Россию и Сербию объединяют давние, веками складывавшиеся от- ношения, которые не раз становились предметом исторических исследований взаимодействия русской и сербской культур в ходе обретения Сербией независимости и утверждения своей культурной идентичности на государственном уровне. Русско-сербские связи второй половины XIX в. являются неотъемлемой частью общеевропейских международных отношений этого периода. Материалы проведенного исследования убедительно свидетельствуют о том, что Россия сыграла принципиально важную роль в деле создания сербского государства и утверждения его в качестве субъекта международной жизни эпохи. Безусловно, помощь сербам явилась лишь одним из аспектов российской внешней политики. В целом она была направлена на установление преобладающего влияния на Балканах. Однако этим ее значение не ограничивается. Объективно внешняя политика России в Сербии второй половины XIX в. способствовала освобождению сербов от многовекового порабощения Турецкой империей, образованию ими национального государства.

Политические и культурные доктрины в России, как основа взаимодействия с Сербией, формировались, главным образом, на основе противопоставления российского и западного путей развития и их культурных различий. При этом Сербия также рассматривалась как противоположная по своему культурно-историческом развитию Западу, а соответственно «примыкала» к России. Отправной точкой здесь выступала не столько идея близости России и Сербии, сколько их общая непохожесть на Запад, что, естественно, их сближало, а уже в результате этого мыслители находили различные общие культурно-исторические черты у двух славянских народов.

Привлечение народов Сербии в российскую политику и идея объединения с ними рассматривались, прежде всего, как средство для развития самой России и достижения ее культурных и геополитических целей. Интересы же самих сербов ставились в подчинение российским, хотя, безусловно, учитывались.

В период популярности панславистских идей сербы были представлены в качестве естественного объекта для сострадания. Но сам образ сербов был собран из уже сложившихся славянофильских стереотипов. Русские имели слабое представление о ментальности балканских славян, о том, как сербы воспринимают мир и каковы их настоящие чувства к освободителям.

При непосредственных контактах у русских формировалось более скептичное мнение о «братстве» народов. Хотя взаимоотношения были хорошими, а отношение сербов было дружелюбным, русские, оказавшиеся на Балканах, указывают на отсутствие духовного единства народов Сербии и России.

С одной стороны, это отмечалось в отношении сербов к русским, а с другой – и в некотором дистанцировании от них самих русских.