Как творчество Бернини и Караваджо установили новый драматизм, техническую виртуозность и неприкрашенный материализм, процветавший в искусстве барокко Эссе

Грандиозный, благородный и строгий барокко. Он хочет увлечь со всею силою страсти, непосредственно и непобедимо. Он не воодушевляет равномерно, он – возбуждает, опьяняет, приводит в экстаз. Смелые повороты и ракурсы фигур, драматическая жестикуляция, простертые руки, обращенные к небу взгляды – все это обрушивает на зрителя целый поток чувств. В особенности огромные пространства церквей – туманят сознание своеобразным опьянением. Пожалуй, эти слова, написанные Карлом Верманом в энциклопедии «История искусства всех времен и народов» наиболее ярко передают те самые ощущения, которые можно получить от созерцания наследия барокко.

У каждого течения есть свой исток… У барокко исток начинается из динамичного, живого творчества Джованни Лоренцо Бернини и Микеланджело Меризи, воплотивших в произведениях искусства движение жизни, движение души, что послужило началом процветания материализма в искусстве того времени. Пышный, роскошный, не жалеющий средств и сил на убранство окружающего пространства, стиль искусства до сих пор поражает воображение величием архитектуры, живописностью полотен, богатством декора и материалов, множеством гармонично сплетенных деталей. Это целый мир – завораживающий, заставляющий войти в него и окунуться в его течение с головой, забывая о времени, о месте, о себе.

Джованни Лоренцо Бернини (1598 – 1680) – великий итальянский архитектор и скульптор, крупнейший представитель римского и всего итальянского барокко. В его работах ярко проявились принципы, которые потом стали классическими для этого стиля: драматичная эмоциональность, эффектная театральность образов, активное взаимодействие архитектурных и пластических масс с пространством.

Джованни Лоренцо Бернини – непревзойденный мастер своего дела, который своим творчеством доказал, что даже мрамор и камень не имеют застывшей формы. В его руках они теряли свою твердость, изгибались, формы перетекали одна в другую, словно нагретый солнцем пластилин.