Третьи лица в хозяйственном процессе Курсовая работа (проект)

Относительно содержания правовых отношений с судом Д. Джалилов, имеет в виду, что у третьих лиц, которые заявляют независимые требования, есть отдельные требования относительно предмета спора, которые должны быть рассмотрены судом, а у иных третьих лиц требований нет. Однако это только предположение, и формулировка второго критерия требует уточнения.

Последний критерий, по нашему мнению, вообще не является критерием классификации, поскольку решение экономического суда может влиять на права и обязанности третьих лиц обоих типов.

Различие в правах и обязанностях третьих лиц как критерий их раз-деления на типы названо В. Гапеевым [2, с. 26]. Однако, по нашему мнению, с ним невозможно согласиться, потому что другой набор прав и обязанностей третьих лиц является следствием, а не причиной. Разная сущность, разные характеристики разных типов третьих лиц обуславливают разное количество прав и обязанностей, вытекающих из них. В. Комаров считает, что степень их юридической заинтересованности в исходе дела является критерием классификации третьих лиц [3, с. 456]. Однако здесь невозможно полностью согласиться, поскольку различие третьих сторон заключается не в степени (которая является количественной характеристикой), а в характере этой заинтересованности (которая является качественной характеристикой). Третьи стороны, заявляющие независимые требования, по сути являются вторыми заявителями, поскольку они обязательно имеют существенную юридическую заинтересованность и фактически вступают в процесс с другим, независимым действием, которое может противоречить как претензии заявителя, так и - претензиям (встреч-ному иску) ответчика, то есть позиции обеих сторон в споре. Третьи стороны, которые не объявляют независимые претензии, всегда косвенно связаны с делом, и их вхождение и претензии не имеют особого «судебного» характера.

Третьи лица, заявляющие самостоятельные требования, заявляют их в уже начавшемся процессе. Именно исходя из этого, третьих лиц с самостоятельными требованиями называют «третьей стороной», но с жесткой оговоркой – они изначально не определяют предмет спора, а лишь вступают в уже начавшийся процесс.

Представляется интересным сравнить фигуры истца и третьего лица с самостоятельными требованиями. Главной общей чертой между истцом и третьим лицом является единая природа материального права, по поводу которого ведется спор6. Именно на основании этого и возможно вступление в процесс третьего лица, заявляющего самостоятельные требования. Некоторые ученые говорят об общности объекта спора. Но есть и ряд существенных отличий. Во-первых, возможность участия третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования, в процессе обусловлена единой природой (но не со-держанием) материального права, но с различными основаниями возникновения, отличными от оснований истца и ответчика (например, наследование по завещанию и по закону) [13].

Во-вторых, самостоятельность требований относительно предмета спора вытекает из характера материально-правовых связей, в которых участвует третье лицо. Речь идет о связи третьего лица со спором о праве, участниками которого являются истец и ответчик. Предметом такого спора, является конкретное имущественное или неимущественное правоотношение, по поводу которого возникли материальные права и (или) обязанности. В третьих, иск третьего лица, заявляющего самостоятельные требования, имеет свой предмет и основание, отличное от предмета и основания истца. Этой же позиции придерживался и ряд других авторов. Краснокутский В. А. относительно основания спора отмечал, что самостоятельное участие в деле третьего лица непременно предполагает другое основание спора, совпадение в предмете спора, по его мнению, может быть, но может и отсутствовать.

Третьи лица являются такими субъектами судебного разбирательства, которые участвуют в процессе, чуждом им (то есть возникшем между другими субъектами - сторонами), для защиты своих собственных прав или интересов, защищаемых законом. Являясь важной гарантией реализации принципов процессуальной экономии и выяснения судом фактических обстоятельств дела, институт третьих лиц всегда привлекал пристальное внимание ученых, в том числе на уровне диссертационных исследований [1; 2; 3]. Однако изучение этого института не утратило своей актуальности в настоящее время. Это связано, прежде всего, с несовершенством действующего процессуального законодательства.

Прежде всего, следует обратить внимание на проблему разграничения третьих сторон с независимыми требованиями от таких субъектов процесса, как соистцы. В юридической литературе по этому вопросу часто указывается, что третье лицо, всегда вступает в уже возникший процесс, причем истец может быть инициатором возбуждения дела (т. е. участвовать в нем). с самого начала); Требования соискателя всегда адресованы только ответчику, а требования третьей стороны также могут быть адресованы первоначальному истцу [2, с. 13]. Несмотря на правильность этих утверждений, момент вступления в дело и содержание иска еще не могут быть признаны в качестве удовлетворительных критериев для различия между указанными субъектами процесса, поскольку на их основе невозможно объяснить, как участник, который вступает в процесс после его начала, а третья сторона предъявляет иск только ответчику. Эти критерии ориентированы только на внешнюю, формальную сторону процессуальных явлений, поэтому они не раскрывают сущности различий между со-истцом и третьим лицом, а лишь описывают некоторые обычные процедурные последствия этих существенных различий.

Принимая во внимание тот факт, что третья сторона вступает в процесс путем подачи претензии, возникает вопрос о том, какой термин она должна называть себя в исковом заявлении: «истец» или «третья сторона». На наш взгляд, второй вариант в большей степени соответствует сущности процессуальных явлений. Что касается тех лиц, которым третья сторона предъявляет свои претензии, то представляется, что в исковом заявлении они должны быть обозначены термином «ответчики». Однако следует иметь в виду, что, во-первых, третье лицо, подающее в суд на обе первоначальные стороны, не приводит к пассивному соучастию между ними. И, во-вторых, вхождение третьей стороны в дело не приводит к изменению названий первоначальных сторон, в ходе которых они по-прежнему будут называться «истец» и «ответчик» (имя «ответчик» отражает позиция соответствующего субъекта, конечно же, по отношению к истцу, а не к третьей стороне).

По этим аргументам хотелось бы отметить следующее. С чисто юридической точки зрения, третье лицо как субъект процесса появляется толь-ко тогда, когда заинтересованное лицо в этом качестве будет допущено к делу. До этого момента это может быть только физическое или юридическое лицо, которое намеревается участвовать в процессе в качестве третьей стороны и только назначает себя в этом качестве. Тем не менее, в теории процессов (эта работа не является исключением), и по закону это все еще физическое или юридическое лицо, входящее в бизнес, традиционно также называемое «третьим лицом» (конечно, юридически это не совсем точно (по этой причине ученые обратили внимание на [5, с. 12]) и могут быть объяснены только тем фактом, что термин является «третьим лицом», по большей части все еще связанным с сущностью понятия, которое он обозначает в этом случае из-за своей краткости удобнее пользоваться). Игнорирование возможных смысловых оттенков этого термина в его использовании по существу привело авторов к первому из вышеупомянутых возражений. Но ведь, если это понимать, становится очевидным, что при решении проблемы количества и характера оснований, по которым суд вправе отказать третьей стороне (ясно, что во втором смысле этого терми-на) учитывая его претензии, тот факт, что третье лицо (конечно, уже как субъект процесса) имеет процессуальный статус истца, просто не может быть принято во внимание.