Распространение стиля Гонгоризм в литературе Испании и Латинской Америки Курсовая работа (проект)

Луиc де Гонгора-и-Арготе (1561–1627 гг.) – один из ключевых поэтов Испании XVII в. Господство стиля барокко в испанской литературе приходится на период ее высшего расцвета: последующие века не оставят в испанской словесности ничего сопоставимого с наследием ее Золотого века. Барочную эстетику традиционно рассматривают в сопоставлении, точнее противопоставлении эстетике и идеологии Возрождения. Идеологические основы барокко, особенно ярко  проявилось в литературе.  Моральные проблемы в слиянии с эстетико-стилистическими чертами рельефно выступают в любом произведении, относящемся к данному течению. Для описания стилистических тенденций барочной литературы едва ли нужен глубокий культурологический экскурс. На наш взгляд, можно ограничиться

указанием двух важнейших характеристик барочного стиля в словесном искусстве, тесно связанных с языком. Во-первых, для эпохи барокко, по мнению исследователей, характерно заметное усиление в литературном процессе индивидуального авторского начала. Во-вторых, важнейшая типическая черта барочного стиля состоит в его исторической глубине: по словам А. В. Михайлова, «он заостряет именно стилистические тенденции прошлых веков» [2, c. 124]. Барочный мир многосложен и противоречив, и в барочной литературе осуществляется попытка описать мир в его многообразии, осмыслить трагическое противостояние мира и человека, следовательно, видение бытия и отдельной человеческой личности пессимистично. Не отрицая величия Бога, культура барокко сомневается в прочности и непоколебимости сотворенного Им мира. Человек не ренессансный титан мысли, способный ответить на божественное творение своим творчеством, а «ничтожная песчинка», которая может погрязнуть в собственных сомнениях и страхах, став, таким образом, на путь зла. Огромный, изменчивый, расколотый мир поглощает человека, что определяет фатальность его судьбы. Отсюда и фантастические элементы, включенные в художественный мир барочных писателей, преувеличенная аффектированность, превалирование чувств, накал тревожных страстей, соединение явлений полярных – добра и зла,  возвышенного и низменного, трагического и комического. «Бьющий ключом оптимизм людей Ренессанса, выдвинутый ими идеал гармонически развитой личности часто сменяется у поэтов барокко мрачной оценкой действительности, а восторженное преклонение перед человеком и его возможностями – подчеркиванием его двойственности, непоследовательности, испорченности; обнажением вопиющего несоответствия между видимостью вещей и их сущностью – изображением разорванности бытия, столкновения между началом и телесным и духовным, между привязанностью к чувственной красоте мира и осознанием бренности земного существования. Смиряясь и принимая такой несовершенный миропорядок, представители барокко предполагают, что все сущее имеет некий сокрытый смысл. Соприкасаясь с тайной мира, культура и литература барокко приходит к пониманию Бога как «высшей разумности», обладающей огромной созидающей мощью и милосердием, тогда человеческое существо, сочетающие в своей природе добро и зло, может надеяться на исправление порока и возможность чуда при постижении божественного предначертания. Так на фоне трагического начала возникают и религиозные мотивы, тема смерти и тема загробной жизни,  где должны прекратиться страдания грешного человека. Чувственный мир воспринимается как нечто «одухотворенное божественным началом», с одной стороны, а с другой – «номиналистическое и импрессионистическое воспроизведение» этого мира [13, с. 123 – 124]. 

«Испанский Гомер» – так был назван Гонгора в первом собрании его стихотворений, вышедшем в год смерти поэта. В отличие от Гомера Гонгора был поэтом преимущественно лирическим. Имя «Гомер» обозначает здесь лишь его величие, выдающееся место, которое занял он в испанской поэзии. Действительно, Луис де Гонгора-и-Арготе (1561 – 1627 гг.) был величайшим лириком XVII в. До нас дошел великолепный портрет Гонгоры, который приписывают кисти Веласкеса. Там изображен человек острого и язвительноо ума, сложного характера [9, c. 203].

Личность поэта действительно весьма оригинальна. Он родился в Кордове в обедневшей аристократической семье, учился в Саламанке, но особого рвения к наукам не проявил и курса не окончил. Некоторое время занимал должность ключаря собора в Кордове, что не мешало ему вести веселую и беззаботную жизнь. Через два года он был обвинен перед епископом Пачеко в том, что нерадиво относился к церковным делам, посещал бои быков, принимал у себя в доме комедиантов и сочинял легкомысленные стихи. Став священником, также не обнаружил никакого религиозного рвения, очевидно, рассматривая свое новое звание только как средство к существованию. Равнодушие Гонгоры к религии и делам большой политики своеобразно отразилось в его поэзии. Благодаря герцогу Лерма  он  получил звание почетного капеллана короля Филиппа III. Это была видная, но малоприбыльная должность. Живя при дворе в Мадриде, не смог сделать карьеры и постоянно нуждался в деньгах. Чтобы избавиться от долгов, ему приходилось даже продавать вещи. Поэтические произведения Гонгоры, известные преимущественно в рукописях, породили ожесточенных врагов и преданных поклонников. За два года до смерти, надломленный болезнью и потерявший память, поэт вернулся в родную Кордову. В его личности удивительно сочетание трезвого и сильного ума с житейской неприспособленностью и легковерием, способностью предаваться фантастическим иллюзиям [11, c. 210].

Гонгора – центральная фигура лирики барокко. Но у него есть своеобразие, отличающее его от других художников этого Стиля. Поэт никак не связан с религиозной тенденцией Контрреформации, он поэт светский, языческий, чуждый религиозному искусству, что приближает его к маньеризму эпохи Возрождения. Не приходится говорить, что эта особенность его поэзии положительно отличала его от других поэтов, его современников, тесно связанных с католической доктриной. За спиной у Гонгоры-поэта огромная многовековая культура. Изысканная поэзия Древнего Рима и утонченная схоластика средневековой латинской литературы многое подсказали Гонгоре-стилисту. Арабо-андалузская лирика, воспроизводящая мир как бы в двух планах – реальном и условном, –  оплодотворила его поэзию. Великий итальянский поэт Петрарка и другие лирики Возрождения были наставниками Гонгоры в искусстве сонета. Гонгора развил и усилил элементы маньеризма,  которые у этих поэтов только намечены. Обращался Гонгора и к народной поэзии. Гонгора сознательно создавал новое поэтическое искусство, но воздвигал его из камней прошлого. Он предпочитал мотивы и темы, которые до него разрабатывали его предшественники. Он стремился обновить эти мотивы и превзойти всех, кто делал это до него [7, c. 105]. 

К началу XVII в. на территории испано-португальских колоний в Америке утвердилась в основном социальная система, обеспечившая неограниченную власть над ними метрополий. Сложившуюся в соответствии с этим общественную структуру историки часто уподобляют пирамиде, на вершине которой находились уроженцы Испании – гачупины, направлявшиеся королем для управления колониями. Только они имели право занимать главные административные посты и высшие должности в церковной иерархии. Ниже располагались креолы, т. е. испанцы, родившиеся в Америке, чаще всего землевладельцы, а также второстепенные должностные лица в административном аппарате, армии и церкви. Еще ниже  - метисы и мулаты, которые занимались ремеслом и торговлей и считались «свободными людьми», однако не пользовались гражданскими правами. И наконец, основание пирамиды составляли массы угнетенного и бесправного населения – порабощенные индейцы и ввезенные из Африки негры-рабы. Католическая церковь освящала и поддерживала своим авторитетом всю эту систему [16, c. 204].

Для литературы колониальной Америки XVII век – период барокко. В соответствии с общей устойчивой тенденцией рассматривать эту литературу как простое ответвление испанской, в оценке испано-американского барокко также долгое время бытовали косные представления о якобы его несамостоятельности, вторичности. Могучее XVI столетие, когда сами испанцы ушли с головой в дело завоевания, породило писателей, которые обладали смелым, размашистым пером и положили начало многообещающей литературной традиции. Произведения этого периода, как хроникального, так и эпического жанра, запечатлели героические деяния. Одно из первых мест среди этих писателей занимал Алонсо де Эрсилья, знатный рыцарь из придворного окружения Филиппа II, написал «Араукэну» -  великий эпос литературы Нового света. Отправившись в Чили, чтобы принять участие в завоевании, Эрсилья днем сражался, а ночью запечатлевал в стихах эпизоды зверской и жестокой войны Против чилийских индейцев. В намерения Эрсильи входило прославить доблесть испанского воинства, но чуткая и поэтическая интуиция заставила его отдать дань восхищения благородству и отваге арауканов. Поэма Эрсильи делится на три части. В первой описываются страна, туземные обычаи и начало войны. Вторая часть повествует о продолжении борьбы. Заключительные строфы запечатлевают с громадной силой кульминационный момент войны; нарисованная Эрсильей напряженная и страшная картина стоит на одном уровне с лучшими произведениями современной реалистической литературы. Эпическая поэма Эрсильи, испанца по происхождению, считается великим эпическим памятником литературы на испанском языке [1, c. 198].

Эпическую поэму на ту же тему, что и Эрсилья, попытался создать и другой автор  - чистокровный чилиец Педро де Онья (1570 – 1643 гг.). трофы, принадлежащие его перу, дают ему полное право называться поэтом. «Укрощенный араукан» Оньи обнаруживает громадную любовь автора к родине, и эту любовь он выражает в стихах, проникнутых глубоким и непоколебимым чувством. Это делает поэзию Оньи одним из первых отражений американской среды в литературе Нового света. 

Испанская культура XVI – XVII вв. не пережила резкого разрыва с культурой ренессанса – это прослеживается во всех проявлениях культуры Испании и ее колоний. Исследователи обычно подчеркивают близость культуры барокко к культуре позднесредневековой, так называемой готической. И тем не менее испанская литература оказала огромное, ни с чем не сравнимое влияние на европейскую литературу XVII – XVIII вв.

Католическая окраска литературы испанского барокко отталкивала от нее представителей передовой мысли. Но его художественные открытия привлекали пристальное внимание писателей других народов, вынужденных решать сходные задачи. При этом различные направления внутри литературы барокко по-разному и в разной степени влияли на последующую литературу.

Как мы знаем, в идейном и художественном смысле барокко не было единым. Борьба двух принципов – «культеранизма» и «консептизма» – принимала ожесточенные формы и привлекала внимание современников. Но противоположность между «темным» и «трудным» стилем не надо преувеличивать. Мы отмечали, что поэзия Гонгоры оказала неотразимое влияние на все развитие испанской поэзии. За ним шли и «культеранисты», и «консептисты». Об относительности противопоставления «консептизма» «культеранизму» свидетельствует и то, что, обосновывая эстетику «консептизма», Грасиан не отделяет Гонгору от писателей, которых считает образцами. Он восторженно говорит о его поэзии. Принципиальной разницы между «культеранизмом» и «консептизмом» Грасиан не видит.

Только время и литературное развитие стали теми катализаторами, которые отделили одно от другого. Судьба «культеранизма» и «консептизма» в мировой литературе не одинакова. Неравноценно и влияние, оказанное этими направлениями на мировую литературу

Поэзия Гонгоры, столь мощно повлиявшая на его испанских современников, развивалась параллельно с аналогичными явлениями в литературе других европейских народов.